Внутри образных искусств непосредственно получается некоторая дихотомия, которую, пожалуй, можно признать за всеобщую: это различение внутри образных искусствах, понятых в узком смысле слова (таковыми являются живопись и пластика), и выделение второй группы, обозначавшейся по-разному как тектонические, технические или согласно Липпсу (не очень удачно) как пространственные искусства. Я хочу их все объединить в качестве «архитектуры» и знать, что у этого понятия можно подразумевать именно такой расширенный объем.
Обозревая все прежние попытки сущностного определения архитектуры, мы имеем возможность выявить в качестве основополагающих две, казалось бы, противоположные точки зрения: усматривать решающее или в материальности, или в пространственности; определять архитектуру или как наделение формой (Formung) материальных масс, как представление заложенных в этих массах сил и функций (как это делает Липпс), или как наделение формой полого пространства (Hohlraumes), как творческое взаимодействие-столкновение человеческого субъекта со своим пространственным окружением (как это у Шмарзова).
В общем и целом можно сказать, что первое понимание – более раннее, второе – более позднее. Полагание в основание телесных форм соответствует классицизму и его последующему воздействию. Это воззрение Шинкеля, Бёттихера и Земпера. В современной этой точке зрения философии, такой как она представлена у Гегеля или Шеллинга, подобное воззрение предполагает по большей части формулировку [сущности] архитектуры как наделения гештальтом неорганического.
«Борьба за тяжесть и сопротивление» в соответствие с этим образуют, согласно Шопенгауэру и Зибеку (Siebeck), фундаментальный мотив присущего архитектуре [способа] изображения-представления.
Невозможно переоценить заслугу Шмарзова, которая заключается в том, что он в противоположность предыдущему мнению первый указал со всей решительностью на пространственные построения (Raumgestaltung) в архитектуре. Для него архитектура – создание пространственных ограничений, создание пространства для человека и его жизни. Если для классицистической архитектурной теории греческий храм согласно своей художественной сущности образует телесную форму в качестве парадигмы, то для Шмарзова, что показательно, таковой оказывается христианская базилика, форма внутреннего пространства, которая по преимуществу полагает основание эстетическому анализу. В новейшее время переориентация на полое пространство получила решающий перевес как у практикующих художников-творцов, так и исследователей, занимающихся историей искусства.
В этом смысле стало почти общим местом говорить об архитектуре как о пространственном искусстве. Архитектурная эстетика Зёргеля представляет собой самую последовательную и самую интересную попытку продумать эту мысль до самых крайних выводов.