Монументальное творчество Зураба Церетели – не исключение.  Мастер создает памятники и монументы, скульптурные группы и композиции, посвященные жертвам трагических событий современности – войн, терроризма,  выдающимся современникам – деятелям искусства, культуры и науки, историческим личностям и фактам, которые вызывают наибольший интерес нашего времени. Ведь историческая память – это не навсегда ушедшая в прошлое история человечества, не растворившиеся в небытии события и люди, а то, что присутствует и действует в нашей жизни постоянно, на подсознательном уровне.
С этой точки зрения, его скульптурное творчество можно разделить на две части – портретную скульптуру и произведения, рожденные вечными для человечества темами. Данное исследование посвящено портретным образам, созданным Церетели, которые тематически можно объединить по следующим позициям: история Российской государственности, образы святых и галерея «Моя современники». В основе их общего фундамента лежат вопросы морали и нравственности. Портретные образы, созданные скульптором, объединяет повышенное внимание общества к судьбам и характерам конкретных личностей.

1. История Российской государственности в портретах

Скульптурной серии работ Зураба Церетели, посвященной истории России в лице ее правителей IX–XX веков, принадлежит особое место. Серия исполнена в форме бронзовых бюстов и портретных статуй. Кульминационная точка пристального внимания художника к истории Грузии и России – его двух родных сторон, о чем говорилось ранее, по времени почти совпала с невероятным всплеском интереса к отечественной истории. «Почти», потому что Церетели, верный только собственному мироощущению, не ждал этой волны. С 1980 годов он постепенно создает сначала пластическую сюиту «Правители России» в форме бюстов-герм, а затем полномасштабные портретные изображения и скульптурные композиции, посвященные представителям династии Романовых, 400-летие которой отмечалось в 2013 году. Сам скульптор отзывается об этой работе так: «У меня была потребность высказаться. Я почти тридцать лет делал скульптурную серию "Правители России" и "История Грузии". И сейчас я закончил. Это не так просто. Это есть тот профессиональный крик, который я пережил…»

Сегодня мы видим, как в этих пластических летописях отразился дух нашей эпохи, как в них прозвучала тема, серьезно волнующая общество все эти годы, – возвращение исторической памяти нации, возвращение к своим истокам.

Сюита «Правители России» включает 74 портрета российских государственных деятелей – великих князей, царей и императоров, от Рюрика до императора Николая II, имя каждого выбито на основании бюста. Галерея бюстов экспонируется во внутреннем дворике музея-мастерской Зураба Церетели на Большой Грузинской. Каждый из 74 бюстов представляет характерный психологический портрет героя, отражая его особенности как личности и как государственного деятеля в соответствии с иконографическим каноном, который вырабатывался постепенно, начиная с XVIII столетия, пополняясь с течением временем изображениями новых персонажей. Рассматривание бюстов, установленных на высоких подиумах в виде каннелированной колонны высотой 130 см, то есть на уровне, соизмеримом с ростом среднего человека, дает удивительный эффект личного общения – зритель оказывается буквально «лицом к лицу» с царственными особами.

Выбранная форма портретного бюста-гермы отсылает к эпохе античности, которая чествовала своих героев, создавая их скульптурные изображения для увековечивания в народной памяти. По своему составу и по иконографии эта серия Зураба Церетели – продолжение давней и устойчивой традиции в русской скульптуре представлять историю государства как историю его правителей через создание их портретной галереи.

«История государства передается чередой государей», – писал автор фундаментальной монографии о русской скульптуре XIX века И.Рязанцев. По мнению Игоря Васильевича, впервые тема Российской государственности в форме портретной галереи правителей получила свое пластическое воплощение в глиптике – в серии инталий работы нюрнбергского мастера И.К.Дорша (1676–1732) в 1720 годах.

Тридцать один портрет русских князей и царей – от Рюрика до Иоанна Алексеевича, размером 2,8 х 2,5 см, были резаны мастером на зеленой сибирской яшме. Работа выполнялась по заказу сподвижника императора Петра I Якова Брюса. В середине XVIII века серия Дорша дополнилась портретами Петра I, Екатерины I, Петра II и Анны Иоанновны, а с 1747 года ее начали копировать в камне и металле. Постепенно круг персонажей расширялся, и портретная серия медалей, изготовленная на основе этих изображений в 1768–1772 годах, включала уже 58 портретов. Обновленную галерею портретов стали тиражировать. В частности она послужила основой для работ Ф.Шубина в Чесменском дворце близ Санкт-Петербурга в 1770 годах. Скульптор создал цикл мраморных овальных рельеф-медальонов «Родословие российских государей», впоследствии повторенных им в Москве, в Петровском путевом дворце и в здании Сената в Кремле.

В XIX веке наибольшую известность получила портретная серия, выполненная в малой пластике, под названием «Галерея бронзовых бюстов всех российских великих князей, царей и императоров», отлитая в бронзе и цинке на знаменитой петербургской фабрике Ф.Шопена в 1860-1880 годах. Серия была посвящена 1000-летию Российской государственности и создана по заказу императора Александра II. «Галерея» включала 63 портретных бюста – от Рюрика до Александра II, изготовленных по рисункам знатока русских древностей Ф.Г.Солнцева. (Ныне большая часть «Галереи…» Шопена представлена в постоянной экспозиции Большого дворца Государственного музея-заповедника «Царицыно»).  Коллекция распространялась только по подписке, где первым был сам император, и пользовалась большим успехом, что неудивительно. В XIX веке Россия переживала мощный национальный подъем, сопровождавшийся повышенным интересом общества к истории, а в искусстве широкое распространение получила так называемая национальная тематика, которая затронула все его области – архитектуру, музыку, живопись, скульптуру…

В «Год истории» (2012) пластическая сюита российских правителей работы Зураба Церетели оказалась востребованной на официальном уровне. Отдельные бюсты из цикла «Правители России» экспонировались на разных исторических выставках. В 2014 году авторская копия последнего портретного изображения в серии, а именно бюст императора Николая, была торжественно установлена в столице Республики Сербской (Босния и Герцеговина), в городе Баня-Лука в рамках мероприятий, посвященных 100-летию начала Первой мировой войны, – как знак памяти о том, что Россия вступила в войну с Германией и Австро-Венгрией в защиту братской Сербии и ее народа.

Скульптурные портреты российских правителей несут в себе энергию искреннего желания автора познать изображаемых, понять их деяния и одновременно познакомить с ними современников. При этом скульптор обращается не только к ныне живущим, но и к будущим поколениям, раскрывая им образы тех, кто создавал для них страну.

В год 400-летия Дома Романовых созданный Зурабом Церетели цикл памятников представителям династии, экспонируемый в Атриуме Галереи искусств на Пречистенке, не остался не замеченным зрителем. Обычно серии или изобразительные сюиты распространены в графике, в малой пластике, менее свойственны они живописи, а в монументальной скульптуре встречаются не часто. Церетели же присоединился к разработке этой формы монументальной пластики, обозначив, таким образом, еще одно проявление новаторского духа в экспериментальном пространстве своего творчества.

Традиция создавать памятники царственным особам в России берет свое начало в XVIII столетии, начиная с монументов, посвященных императору Петру I. При этом цели установки памятников царям и императорам три века назад и сегодня отличаются: помимо увековечивания памяти о том или ином правителе, его деятельности, что служит общим целеполаганием для разных эпох, в XXI веке в России особую значимость приобретает сам факт напоминания об этом деятеле (правителе).

Скульптурный цикл Зураба Церетели включает тринадцать бронзовых портретных статуй представителей Дома Романовых, от царя Алексея Федоровича до императора Александра III, композицию «Детство Петра» и монументальную композицию «Ипатьевская ночь», посвященную гибели семьи последнего российского императора Николая II. Именно это произведение можно назвать центральным в этой необычной серии. Средствами пластики скульптор выразил свое понимание трагедии, завершившей 300-летнюю историю царствующего Дома в России. Следуя историческим фактам о расстреле царственных узников в доме инженера Ипатьева в Екатеринбурге, автор изобразил царскую семью на фоне облупившейся стены подвала. Император и императрица сидят на стульях, их окружают стоящие великие княжны и наследник престола. Однако найденное автором пластическое решение сюжетной композиции заставляет зрителя остановиться и долгое время вглядываться в нее: тщательно проработав детали лиц, фигур и одежды героев, скульптор изобразил их с закрытыми глазами. Зная о том, что их ждет, эти люди никуда не прятались от преследовавших их. Будучи глубоко верующими людьми и беззаветно преданными Отечеству, они молились, смиренно ожидая своей страшной участи в надежде, что их гибель сможет спасти Россию. Трагизм события передан не внешне впечатляющими, экспрессивными средствами, а внутренней значительностью образов. В данном случае, сообразуясь с экстремальными историческими обстоятельствами, связанными с фигурой последнего российского императора и его семьей, скульптор посчитал уместным выйти из портретного образа в образ события, которое в представлении его современников давно превратилось в символическое.

Как ныне известно, через три дня после расстрела, 8 (21) июля 1918 года во время богослужения в Казанском соборе в Москве Патриарх Тихон сказал проповедь, в которой обозначил суть духовного подвига царя: «...Мы знаем, что он [Государь], отрекшись от престола, делал это, имея в виду благо России и из любви к ней. Он мог бы после отречения найти себе безопасность и сравнительно спокойную жизнь за границей, но не сделал этого, желая страдать вместе с Россией. Он ничего не предпринимал для улучшения своего положения, безропотно покорился судьбе…».

Этот духовный подвиг императора и его семьи запечатлен в монументальной композиции Зураба Церетели. Скульптор почувствовал в трагедии зерно новой жизни, обозначив его включением в композицию образа едва проросшего деревца. Дата создания памятника – 2007 год – со всей очевидностью говорит о том, что художник не мог оставаться безучастным, обнародованной в 1990 годах правде об убийстве императорской семьи, когда были найдены и перезахоронены останки ее членов. Художник сам был свидетелем того, как трагедия, многие десятилетия скрывавшаяся от народа, всколыхнула людей, как она их объединила, многим раскрыла глаза на происходящее в революционные годы… Образ проросшего деревца с крепкими корешками – как знак надежды, что будущие поколения из трагедии извлекут адекватный урок и сохранят его в своей исторической памяти. Это деревце – как иллюстрация к словам Евангелия: «Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода» (Ин 12:24).

Зураб Церетели признается, что его захватывает история правителей прошлого, их взлеты и внезапные падения, героические подвиги и легендарные деяния одних, навечно вошедших в национальную память, равно как и поступки других, на столетия оставившие в народе неприязнь к себе. И, конечно, его бесконечно интересует возвращение этих исторических персонажей в современную жизнь, в частности в форме пластических искусств. Можно сказать, в пандан к сформулированным М.Ломоносовым «Идеям для живописных картин из российской истории», что у Церетели есть свой «список идей» для скульптурных произведений на ту же тему.

Из других представителей династии Романовых наибольший интерес у мастера всегда вызывала фигура императора Петра Великого – «основателя славы и благоденствия России», как гласит надпись на дошедшем до наших дней памятном камне в честь императора, установленном в Царском саду в Риге (1721), а помимо этого – основателя Академии художеств и наук в Российской империи, о чем Зураб Церетели, как президент Академии, никогда не забывает. Хорошо известны два памятника Петру I его работы, установленные в российских столицах. Скульптор вспоминает о реакции общественности на первый монумент: «Это царь, царь России! Всю свою жизнь я слышал, что Москва – коммунистический город. И вдруг появился царь. Почему царь? Все только об этом и говорили…» В этих памятниках император изображен как личность, уже вошедшая в историю, – как основатель «северной Пальмиры» (монумент в Петербурге, 2006) и как царь-реформатор, в частности основатель российского флота (монумент в Москве, 1997) (хотя, признаться, с течением времени московский памятник, создаваемый в 1990-е, когда страна переживала тяжелейшие времена реформирования чуть ли не всех областей жизни, все больше воспринимается как метафора реформ того периода, впрочем, до конца не осуществленных). В состав пластической сюиты «Правители России» Церетели включает два бюста Петра I: один – парадный, второй – антикизированный, в лавровом венке и античной тоге. В цикле, посвященном Дому Романовых, тема Петра Великого присутствует в форме скульптурной композиции, посвященной императору Петру, но в ней скульптор изменил точку отсчета и обратился к детским годам Петра Алексеевича.

Композиция состоит из двух бронзовых фигур: юного императора и его матери, - водруженных на круглые высокие подиумы. По брусчатой мостовой азартно бежит маленький Петр со шпагой в руке, вполоборота оглядывающийся на шествующую позади него царицу Наталью, урожденную Нарышкину. Сын словно настойчиво зовет ее за собой, призывая присоединиться к нему. Император изображен еще мальчуганом, но вся его фигура выражает безудержное стремление к движению вперед. Его энергичный бег передан настолько живо, что, кажется, герой может оступиться с подиума, на котором установлена его фигура. Напор и энергия в движении Петра подчеркивается резким контрастом динамики его фигуры и статикой фигуры его матери. Ее образ уподоблен образу России конца XVII столетия – огромной неповоротливой империи, возглавить которую будет суждено Петру.

Фигуру Натальи Нарышкиной Церетели трактует как сказочную боярыню, абсолютно закрытую от посторонних глаз. Он располагает фигуру царицы строго фронтально и одевает ее в длинное, по моде XVII века, «глухое» платье, орнаментированное богатым узором, сверху укрывает ее столь же богато изукрашенной накидкой без рукавов, стянутой пряжкой на груди, и укутывает шалью ее головной убор. Статуя царицы выглядит безмолвным произведением искусства, безучастным к происходящему вокруг. В такой одежде едва можно передвигаться, и она стоит словно застывший кокон диковинной бабочки. Ее надо лишь разбудить, встряхнуть, чтобы она показала себя во всей красе. По сути, скульптор создал аллегорию патриархальной Руси – красивой, богатой, непонятной для соседей, застывшей в дремотной спячке. Пройдет совсем немного времени, и ее разбудит Петр. Глубокое постижение исторических событий помогло автору достичь высокого художественного обобщения образа. Все детали скульптурной композиции «Детство Петра» тщательно проработаны. Смоделирован выразительный облик будущего императора, мимика его лица, жесты, детали костюма, а также удивительный образ его матери, олицетворяющий родину будущего реформатора.

Говоря о скульптурной серии «Правители России», нельзя не сказать о памятнике «Святая равноапостольная великая княгиня Ольга, покровительница Пскова» – один из трех монументов на тему Российской государственности, установленных в России в реальной городской среде. Памятник был сооружен в 2003 году к 1100-летию Пскова. С именем великой княгини Ольги, которая в Пскове почитается как его основательница, связано первое упоминание города в летописи в 903 году. В силу обстоятельств вставшая во главе огромного, еще формирующегося государства, княгиня вошла в историю как великая созидательница государственной жизни и культуры Киевской Руси. Именно Ольге выпала честь сделать выбор, который определил последующую судьбу России, – она первой из династии Рюриковичей приняла христианство. Впоследствии великая княгиня была причислена Русской Православной Церковью к лику святых как равноапостольная.

Монумент характеризуется лаконичностью и сдержанностью. В пластическом решении образа святой скульптор выразил запечатленный в национальной памяти величественный образ женщины с несгибаемой волей и высоким чувством собственного достоинства, несокрушимым мужеством и подлинно государственным умом. Фигура решена строго и монументально. Сохраняя реальные черты, образ Ольги подчеркнуто условен – она стоит, в одной руке держа меч, а другой – опирается на щит. Фигура установлена на высоком гранитном постаменте с широким многоступенчатым основанием, что обеспечивает, с одной стороны, масштабную соразмерность монумента, а с другой – создает визуальную опору для тех нравственных ценностей, которые олицетворяет образ великой княгини.

Охватывая взглядом портретную галерею правителей России, созданную Зурабом Церетели, в смысловом аспекте напрашивается параллель с памятником «Тысячелетие России» М.О.Микешина в Великом Новгороде. Монумент Микешина был призван «благовестить потомкам о героическом прошлом России» за прошедшее тысячелетие. В нашем случае скульптор ограничился образами правителей страны, продемонстрировав свое желание познакомить современников с теми, чьи деяния и судьбы в разные исторические эпохи не всегда оценивались объективно, порой замалчивались или искажались, но вершили судьбы родины.

2. Образы святых - повествование об утраченных нравственных ценностях

Вопрос сохранения нравственных ценностей – один из тех, которые сегодня волнуют многих. В свое время Михаил Аникушин, размышляя о творчестве скульптора, отмечал: «Есть вечные человеческие ценности, есть благородные традиции – надо напоминать о них людям неустанно. Только так искусство воспитает гражданственность и высокую духовность». Подобный подход к творчеству характерен и для Зураба Церетели. Словно вторя эстетике классицизма, мастер создает произведения, проникнутые высоким нравственным идеалом, совершенствующим человека, воспитывающим в нем гражданские добродетели, преданность родине. Ведь в конечном счете главная задача художника – увидеть то, чего не смогли увидеть другие, и рассказать об этом так, чтобы и другие на это обратили внимание.

С этой точки зрения, интересны два монумента работы Зураба Церетели, установленные в поселке Борисоглебск Ярославской области. Речь идет о памятниках двум инокам Борисоглебского монастыря – святому Александру Пересвету и святому преподобному Иринарху Затворнику. Первый памятник, установленный в 2005 году, был создан скульптором в честь 625-летия Куликовской битвы. Александр Пересвет – легендарный монах-воин, получивший благословение самого Преподобного Сергия Радонежского на участие в Куликовской битве вместе с воинами Димитрия Донского и павший в единоборстве с татарским богатырём Челубеем. Русская Православная Церковь причислила инока Пересвета к лику святых. Второй памятник, установленный годом позже, в 2006-м, посвящен Иринарху Затворнику – монаху Борисоглебского монастыря, благословившего гражданина К.Минина и князя Д.Пожарского возглавить народное ополчение для освобождения Москвы в 1612 году. В Борисоглебске имя святого Иринарха почитается издавна. В возрасте 30 лет он принял иноческий постриг в Борисоглебской обители, здесь же впоследствии упокоились и мощи святого.

Эти два памятника вполне можно назвать парными. Как это не может показаться странным для творческого метода Зураба Церетели, в данном случае скульптуры объединяет схожесть пластического решения – фигуры святых в монашеском одеянии даны в полный рост, фронтально к зрителю. Александр Пересвет держит в одной руке копье, в другой – крест, словно передает благословение Преподобного Сергия Радонежского ныне живущим, за кого сам он сложил голову на поле брани. Святой Иринарх изображен с покрытой головой – отличительный элемент одеяния монаха-затворника, его правая рука приподнята для благословления. Каждый памятник имеет высоту 3,2 метра, включая гранитный постамент, на который он водружен. В пластической трактовке образов святых проявилось пристрастие автора к игре светотени, создаваемой глубокими складками одежды, что оживляет позы фигур, придавая им динамику. Но главное, что объединяет эти памятники, – это идея. Оба они посвящены двум важнейшим для сохранения Российской государственности событиям в отечественной истории – битве с татаро-монгольским войском Мамая в 1380 году на Куликовом поле и освобождению Москвы от польско-литовских захватчиков силами народного ополчения в 1612 году. «Очень хочу, чтобы люди полюбили свою историю», – говорит Церетели. Во всяком случае, благодаря подобным памятникам мы хотя бы вспоминаем историю своей страны.

Сохранение исторической памяти – лишь одна сторона неустанной деятельности «безмолвного проповедника», по выражению митрополита Филарета (Дроздова). Второй, не менее важный, – это разговор со зрителем о вершинах человеческого духа через образы подвижников, чьи отличительные характеристики – высокие нравственные качества, гражданская доблесть, истинный, а не квасной патриотизм.

В современную эпоху отсутствия авторитетов, тех, кого принято называть «совестью нации», образы святых оказались чуть ли не единственными, не подверженными девальвации примерами для подражания. Поэтому в творчество  Церетели естественно и логично вошли образы тех, кого издавна называли подвижниками. Два памятника одному из самых почитаемых святых на Руси – Святителю Николаю Чудотворцу работы скульптора установлены в итальянском городе Бари, 2003, и в поселке Хаапсала Выборгского района, 2002. Монумент святому князю Олегу Рязанскому сооружен в Рязани, 2007. Монументальные портреты двух патриархов – Святейшего Патриарха всея Руси Алексия II и Святейшего и Блаженнейшего Католикоса-Патриарха всея Грузии Илии II в 2009 году украсили внутренний дворик Музея современного искусства РАХ на Гоголевском бульваре.

О памятниках равноапостольной Нине, Георгию Победоносцу и великой княгине Ольге говорилось выше. Летом 2013 года в греческом городе Верия, в котором проповедовал апостол Павел, был открыт монумент святому. Скульптура, представляющая фигуру апостола, истонченного трудами и постами, с босыми ногами, но со взором убежденного праведника, прижимающего обеими руками к груди Священное писание, не оставляет равнодушным. Контраст между вдохновенным лицом человека, уверенного в благодатной силе проповедуемого им учения, и тщедушным босоногим телом, облаченным в свободный хитон, создает эмоциональное напряжение, заставляющее зрителя остановиться. Нарочитая простота в трактовке образа одного из величайших миссионеров христианства лишь приближает к нему зрителя. Внимание приковывает Вечная Книга, прижатая к груди. В образах святых скульптор видит примеры духовного величия и, ощущая запрос времени, повествует о них зрителю. При этом воображение автора, знание, насколько это возможно, историй жизни святых позволили ему создать иллюзию близкого знакомства с изображаемыми героями.

Как пишет М.А.Чегодаева, «особое внимание стоит обратить на то, что собственно религиозные работы Церетели ни стилистически, ни пластически не отличаются от его “светских” произведений, составляют с ними единое художественное целое».

Одна из недавних работ скульптора, в которой он обращается к образу святых, – памятник Папе Римскому Иоанну Павлу II, открытие которого состоялось в Париже в октябре 2014 года. Наш современник, многократно прославленный своими делами добра и благотворительности, своей невероятной скромностью, миротворческими инициативами, Папа Иоанн Павел II был причислен католической Церковью к лику святых. Как бы это ни показалось странным, но автором первого памятника Папе Иоанну Павлу II во Франции стал не католик, а православный: монумент работы Церетели был открыт в городе Плоэрмель в 2006 году.

«После открытия памятника в Плоэрмеле, – рассказывает скульптор, – представители Польской католической Церкви во Франции обратились ко мне с просьбой создать памятник Иоанну Павлу II для установки в Париже. Статуя Иоанна Павла II установлена во дворике Собора Парижской Богоматери. Фигура возвышается на гранитном основании, общая высота монумента составляет 3,2 метра. В этом священном для французов месте никогда не было установлено ни одного памятника. Это большая честь для меня. Памятник передан в дар от российского народа, о чем сообщает надпись на основании монумента».

Понятия нравственности, долга, достоинства занимают особое, почетное место в системе мировоззрения Зураба Церетели. И эта черта – одна из тех, которые позволяют говорить не только об историзме мышления художника, но о монументальном историзме. Рассматривая жизнь человека с позиции вечности, мастер четко выделяет самое важное и значимое для его благополучного существования на земле – сохранение духовности, приверженность многовековым нравственным ценностям. Поэтому в стремлении сделать собственные размышления более понятными для зрителя скульптор в своем творчестве выходит из портретного образа в символический. В данном случае пластической метафорой обозначенной темы является памятник «Русская Правда», установленный в 2001 году в городе Когалым Ханты-Мансийского автономного округа. Скульптурную композицию образует столп из увражей. На корешке каждого четко выгравировано название: «Великие Четьи-Минеи», «Житие Преподобного Сергия Радонежского» и «Житие Александра Невского», «Повесть о Петре и Февронии Муромских», «Хронограф», «Сказание о битве новгородцев с суздальцами», Никоновская и Троицкая летописи, «Сказание о Мамаевом побоище», «Задонщина», «Слово о полку Игореве»… В свое время каждая из этих книг олицетворяла веху в русской истории, но сегодня лишь узкий круг специалистов знаком с большинством из них. И хотя эти труды посвящены историческим событиям, по мнению З.К. Церетели, они служат не только источником информации о происходившем столетия назад. С течением времени они трансформировались в рукописный свод нравственных постулатов, которые помогали русскому народу сохранять государственную независимость, строить великую державу.

Создав метафорический образ вечных категорий, мастер призывает современников учиться на примере великих предков, включая в их число мудрых правителей, собиравших Россию по крупицам – удельным княжествам и потом стоявших не на жизнь, а на смерть за ее единство; героев, положивших свои жизни на Куликовом поле против полчищ Мамая; храбрых и мужественных новгородцев, не раз отбивавших атаки суздальцев, стремившихся подчинить себе независимый Великий Новгород. В число образцов высокой нравственности и духовности страны художник включает всех святых, жития которых из века в век передают «Четьи-Минеи», и в первую очередь – наиболее почитаемых в народе Сергия Радонежского и Александра Невского. Повторим: отсутствие идеала высоконравственного современника, способного объединить своих сограждан, – серьезная проблема для России сегодня. Художник это чувствует наиболее остро.

В поисках метафорических образов вечных ценностей и высоконравственных принципов Зураб Церетели продолжает обращаться к прошлому и создает еще одну монументальную композицию, посвященную верности, долгу, любви. Иначе говоря, важнейшим ценностным ориентирам человека во все времена, но представляющим серьезный дефицит сегодня. Речь идет о скульптурном произведении «Жены декабристов. Врата судьбы» (2008, Музей современного искусства РАХ). Дюжина женских фигур, некоторые с детьми, стоят перед наглухо запертой массивной дверью с крошечным зарешеченным оконцем. Героиня в центре композиции, находящаяся ближе остальных к заветной двери, держит в руках икону Богоматери с младенцем. На лицах изящных молодых женщин в красивых платьях – смирение, обрученное с решимостью не оставлять возлюбленных мужей чего бы им это ни стоило, несмотря на условия жизни каторжников, суровый климат и т.п. Это памятник женской жертвенности, решимости круто изменить свою судьбу ради тех, кого любишь. Пока «врата судьбы» не распахнулись, у героинь есть возможность передумать, вернуться из далекой и холодной Сибири в привычный Петербург, но, похоже, малодушных среди них нет.

3. Галерея «Мои современники» - пластическая симфония о высоте и силе человеческого духа

Для Зураба Церетели существуют ориентиры и в сегодняшней жизни, представленные им в виде образов, знаковых для своего времени, представителей искусства – писателей и поэтов, музыкантов, танцовщиков и певцов, актеров и режиссеров, художников... Скульптурный цикл с традиционным названием «Мои современники» был начат в 2000 году и продолжает пополняться сегодня, насчитывая в настоящее время почти полусотни скульптур в бронзе. Часть из них представляет собой крупные горельефы, часть – полномасштабную портретную скульптуру, в том числе композиции с включением монументальных деталей, выполненных в технике эмали. Паоло Трубецкой, создатель одного из сильнейших по эмоциональному воздействию в русском искусстве памятника императору Александру III в Петербурге, говорил: «Без портретности не может быть памятника, а без символа – произведения искусства». Этому утверждению вторит портретная галерея «Мои современники» в трактовке Зураба Церетели.

М.А.Бурганова пишет в своей монографии о монументальной скульптуре России XX века: «В 1970-1980 годы и в станковой, и в монументальной скульптуре одним из ведущих жанров становится портрет творческой личности. Жизнь писателя, поэта, художника, музыканта осмысляется как явление сомасштабное истории и даже как факт самой истории». В 1990-2000 годы эта тенденция не только продолжается, но и усиливается, что обусловлено снятием запретов на имена многих деятелей искусства, не лояльных к советской власти, и привлечением к ним повышенного внимания общества. Зураб Церетели не остался в стороне, начав создавать пластический цикл «Мои современники». Несколько слов о том, кто входит в круг портретируемых. Открывают цикл горельефные портреты поэтов и писателей Серебряного века – А.Ахматовой, М.Цветаевой, А.Блока, О.Мандельштама, И.Бунина...

Уже этот факт говорит о том, что концепция скульптора с самого начала предполагала создание портретной галереи знаменитых деятелей искусства не только из образов личных знакомых и живущих непосредственно в одно время с автором, но гораздо шире – галереи фигур, символизирующих русскую культуру XX столетия. Ту сферу, которой Россия, быть может, внесла наибольший вклад в общемировую кладовую цивилизации. С ее представителями, жившими и творившими на протяжении одного столетия русской истории, скульптор связывает свои глубокие размышления о судьбах современной России, о живой перекличке столь разных времен в пределах одного XX века, о нравственных проблемах, в частности о проблеме долга личности перед своей страной. М.Аникушин не сомневался, повторяя вслед за В.Мухиной: «По современным произведениям в будущем станут судить о нашей эпохе, и мы не имеем права забывать об этом». Церетели, сам – представитель эпохи, не мог допустить, чтобы безжалостное время стерло в памяти стремительно меняющегося мира имена выдающихся личностей, его современников по XX веку. Сам скульптор признается: «Стараюсь как можно больше расширить серию “Мои современники”, сохранив впечатление о тех, кого знал лично. Образ великого человека, его внутреннее состояние для художника очень важен…»

Свойственное творчеству мастера синтезирующее начало ярко проявилось в построении горельефных образов. Здесь скульптор соединяет портретное изображение модели с символом, использует атрибуты, связанные с ее профессиональной деятельностью, активно задействует пластические возможности фона горельефа, вплоть до изменения фактуры его поверхности, что тоже превращает этот фон в символ. Часто этот прием автор сочетает с элементами летризма (что характерно и для его памятников в городской среде) и включает фрагменты конкретных литературных произведений, иногда – высказываний героев в фон горельефа. Эти тексты играют большую роль в восприятии образа, мгновенно напоминая зрителю о творчестве и даже судьбе модели. Категория судьбы в контексте рассмотрения персонажей, выбранных скульптором, чрезвычайно важна. Это относится и к представителям Серебряного века, и к непосредственным современникам автора – А.Вознесенскому, Р.Нуриеву, М.Плисецкой, Е.Светланову… Этим людям с мировой известностью и славой довелось немало претерпеть за право найти, отстоять и сохранить свою индивидуальность как художника и как личности. На наш взгляд, прежде всего об этом – о верности своему таланту вопреки обстоятельствам – и ведет речь Зураб Церетели, о духовной стойкости и нравственном мужестве гениальных людей.

Одновременно каждый портрет цикла воспринимается и как обобщение отличительных особенностей, нравственного и общественного содержания времени, которому принадлежит герой. Скульптор пробуждает историческую память зрителя, заставляя задуматься о причине выбора того или иного персонажа для своего произведения, хотя со многими из них он просто дружил или дружит. Ведь истории жизни и творчества героев Церетели, а значит, и их портреты, содержат реальный урок для современности. Скульптор обращается к таким представителям XX века, чей жизненный опыт может многое сказать человеку сегодня, отвечая на его сокровенные вопросы и духовные поиски. В то же время цикл «Мои современники» вполне можно рассматривать и как исповедь автора – откровенный рассказ о том, как мастер представляет себе судьбу художника, что думает о его способности к самопожертвованию во имя таланта, об умении сохранить преданность своему призванию, не утратив своего творческого «я». Общее ощущение от всех работ цикла можно описать одним словом – вдохновение. Именно вдохновение исходит от задумчиво-грустного С.Есенина, мудрого Е.Светланова, снисходительного Ю.Любимова, артистично-спокойного А.Вознесенского, ироничного О.Табакова, взволнованного А.Блока… Так что цикл «Мои современники» прочитывается зрителем пластической поэмой Церетели о вдохновении, одновременно вызывая гордость за принадлежность к нации, подарившей миру созвездие знаменитостей, обогативших мировую культуру в самых разных областях.

Церетели сам принадлежит к звездному поколению творческих людей, вышедших на отечественную сцену искусства в 1960 годах, поэтому и включает в серию «Мои современники» свой барельефный автопортрет. Благодаря этому работы, вошедшие в серию, слагаются не только из исторического знания скульптора, но и из причастности к эпохе, прежде всего к ее культуре и искусству. Расширяя круг изображенных до представителей русской культуры начала XX столетия, Зураб Церетели провозглашает преемственность русского искусства на протяжении всего прошедшего века вплоть до нынешнего, объявляя, в том числе, и себя преемником этого величайшего культурного наследия. Перед зрителем встает образ эпохи, характеризующийся достоверностью, исторической точностью. Хочется особо отметить, что скульптор обратился к образам представителей всех видов искусства – изобразительного, музыкального, литературы, архитектуры, театра и кино…, что многое говорит об интересах автора, о питательных истоках его творчества.

Стоит подчеркнуть, что скульптурная поэма «Мои современники» – портретная, многие из моделей, по словам автора, ему позировали, например, Вознесенский, Башмет, Дементьев, Спиваков, Айтматов, Волчек… С кого-то, прежде чем приступить к лепке, скульптор делал наброски во время выступлений, как, например, с Ростроповича, Солженицына… и тогда эти сеансы не являлись в привычном смысле слова сеансами. Так, помимо концертных выступлений М.Ростроповича Зураб Церетели делал с музыканта наброски и во время заседаний ЮНЕСКО, на которых присутствовали и модель и художник в ранге послов Доброй воли этой организации. На выручку приходила и прекрасная зрительная память: скульптор до сих пор с благодарностью вспоминает Иосифа Шарлеманя – одного из своих учителей в Академии художеств в Тбилиси, учившего студентов рисовать по памяти. Конечно, приходилось пользоваться и иконографическими материалами.

На вопрос, чьи портреты было создавать труднее всего, художник отвечает: «Трудно было почти все портреты создавать. Я хотел передать внутреннее состояние этих людей – не люблю перерисовывать. Я создаю портреты тех, чье творчество мне созвучно и кого я люблю. Например, мои близкие друзья – Вознесенский, Евтушенко, Айтматов, Дементьев… Свое отношение к ним я могу выразить только через искусство, поэтому создал их образы».

В каждом скульптурном портрете зритель видит, прежде всего, портретное сходство с портретируемым. Помимо этого автор обязательно включает в образ отдельные детали, характерные только для конкретной модели, которые делают портрет ярче и глубже. Одновременно скульптор оставляет пространство для участия зрителя в восприятии образа. Диалог этот всегда различен – в зависимости от степени «подкованности» зрителя, но он обязательно присутствует. М.А.Чегодаева обращает внимание на особенности реализма скульптур Зураба Церетели: «Совсем как живые, они лишены каких-либо следов натурализма – их нет ни в скульптурном образе апостола Павла, ни в памятниках Папе и Патриарху, как нет в скульптурных портретах артистов, писателей, политических деятелей. Их “натуральность” – это своего рода “сверхреализм”, то, что в 1920-е годы Таиров, Волошин, Замятин называли “неореализмом”, “мистическим”, “фантастическим” реализмом. Герои Зураба Церетели, и ныне живущие, и ушедшие – кто совсем недавно, кто столетия назад, пребывают в некоем непреходящем временном пространстве; они бессмертны, воскрешены силой искусства».

Говоря о пластических средствах создания образа в портретном цикле, любопытно отметить следующую деталь. Одним из элементов горельефа порой выступает образ родного города скульптора – Тбилиси. Так, этот прием используется в горельефах, посвященных поэтам конца XX столетия – Б.Ахмадулиной и Б.Окуджаве. В первом случае для поэта, не раз воспевшего красоту Тбилиси, пьедестал образует колонна, почти погруженная в рельеф, составленный из громоздящихся друг на друга типичных грузинских домиков. Во втором – череда домишек словно лавиной спускается по крутому горному хребту, окружая поэта, который родился в Тбилиси. Этот прием, используемый скульптором, отражает давнюю тесную связь литературных кругов Грузии и России. Вспоминая Тбилиси 1920 годов (тогда – Тифлис), Л. Гудиашвили писал: «Тбилиси – город с большими поэтическими традициями. Правда, поэтические кафе утратили во многом свой прежний колорит, но все же жизнь здесь шла интересная, напряженная. Продолжались диспуты, вечера, встречи, в которых принимали участие и грузинские, и русские писатели. Ведь многие русские поэты получили в Тбилиси свое первое крещение и теперь их, словно магнитом, тянуло сюда».

Имена С.Есенина, В.Маяковского, О.Мандельштама, К.Бальмонта, Б.Пастернака, Н.Заболоцкого, Н.Тихонова и других русских поэтов оказались навечно связанными с Тбилиси, с Грузией, в которой они обретали новые источники вдохновения, а последующее поколение литераторов сохранило эту традицию. И Зураб Церетели, многократно в своем искусстве прославлявший любимый город, не мог не обратиться к его образу даже в портретном цикле, когда это уместно. Подобное пластическое разнообразие, несомненно, расширяет возможности представления портретируемого и активизирует историческую память зрителя.

Некоторые горельефы, о которых говорилось выше, послужили основой для рождения портретных статуй цикла «Мои современники». Так, образы В.Высоцкого, И.Бродского, Р.Нуриева, М.Цветаевой были созданы сначала в горельефе, а потом переработаны в увеличенном масштабе, превратившись в полном смысле слова в монументальные скульптуры, которые зритель имеет возможность обойти и рассмотреть со всех сторон. Некоторые из них установлены в реальной среде: памятник М.Цветаевой ныне украшает эспланаду французского городка Сен-Жиль-Круа-де-Ви (2012), памятник В.Высоцкому сооружен в городе Покачи Ханты-Мансийского автономного округа (2012). Другие статуи, входящие в цикл, были созданы как самостоятельные произведения. Это статуи М.Ростроповича, О.Табакова, Н.Михалкова, В.Гергиева, А.Солженицына.

Как уже отмечалось, скульптор широко использует в портретной галерее атрибуты и символы, усиливающие психологическую характеристику портретируемого и отсылающие зрителя то к творчеству модели, то к ее судьбе. По мнению А.Золотова, это связано с особенностями восприятия модели художником: «Присущая работам Зураба Церетели и ему самому как художнику поэзия восприятия реальности и устремляет к символу избранный объект изображения и может “вывести” его из сферы художественного любования в иную сферу – психологически убеждающего “распознания” человеческой сущности героя».

Много писали, например, о памятнике В.Высоцкому: поэт с гитарой, с которой он никогда не расставался в жизни, из-за спины которого «выглядывают» образы златоглавых храмов и коней из наиболее популярных песен артиста. Или о памятнике И.Бродскому, половину фигуры которого скульптор представил в одежде зэка, а вторую – в одежде Нобелевского лауреата. Чего стоит горельеф, посвященный Владимиру Спивакову, который предстает с «бабочкой» на обнаженном торсе с мускулистыми руками и невероятно вдохновленным лицом, и само произведение воспринимается как гимн «каторжному» труду музыканта! Автор отзывается о портрете В.Спивакова следующим образом: «Это уникальный музыкант. Он же занимается спортом! Народ должен об этом знать. Поэтому я сделал его портрет с обнаженным торсом, но с “бабочкой” как знаком принадлежности к артистическому миру». Подобные ёмкие детали-характеристики говорят невообразимо много каждому, кто знаком с историей жизни этих выдающихся личностей.
Памятник А.Солженицыну – особенный, не похожий на других. В нем нет атрибутов, связанных с его деятельностью как писателя, или правозащитника, или историка. В нем отсутствуют метафоры и аллегории, наталкивающие зрителя на некие параллели и ассоциации с жизнью и творчеством этого уникального человека. Этот памятник сам является символом – символом вечной боли за родную страну. Именно так, на наш взгляд, Зураб Церетели понял и средствами пластики передал жизнь Александра Исаевича, подняв образ реальной личности до значения символа.

В конце своей «Автобиографии», изложенной по просьбе Нобелевского Комитета в 1970 году, А.Солженицын написал: «Даже событий, уже происшедших с нами, мы почти никогда не можем оценить и осознать тотчас, по их следу, тем более непредсказуем и удивителен оказывается для нас ход событий грядущих». Эти слова, прежде всего, относятся к самому Александру Солженицыну, к тому, что означает для нашей страны его явление в русской философии, истории, литературе, нравственности, да и просто к его явлению как мужественного и цельного человека. В скульптурном портрете работы Зураба Церетели А.Солженицын изображен в погребальном саване. Его земная жизнь висела на волоске от смерти слишком много раз, он неоднократно становился жертвой разных обстоятельств, в том числе самой Истории. Длинная рубаха с глухим воротом, ниспадающая с плеч, создает образ величайшего смирения, сосредоточенности и тишины при колоссальной внутренней напряженности – жизни духа, будто «материя и тело не напоминали о себе». Большую роль в портрете играют руки. Как говорит скульптор, «я очень старался поймать его характер – как он руками разговаривал. У каждого человека искусства есть какая-то особенная деталь… присущая лишь ему одному».
Почти соединенные, но так и не сомкнувшиеся пальцы рук А.Солженицына усугубляют ощущение напряженной внутренней работы, глубокая морщина на лбу – знак непреходящей боли за родину.

«Это фигура Художника – художника-проповедника, художника-мыслителя, художника духовного склада». Ощущение, что этот великий человек продолжает болеть за судьбу страны даже за чертой жизни и смерти… Статуя наполнена глубочайшим внутренним содержанием, в ней отчетливо просматривается эмоциональный подход скульптора к судьбе модели.
В стремлении создать наиболее развернутый портрет героя – не только его внутренней сущности, жизни его души, но и характеризующий его творческую деятельность, особенно когда речь идет о собратьях по профессиональному цеху, скульптор свободно экспериментирует в области новейших техник и технологий, насыщая новыми элементами синтезирующий метод своего творчества. Хорошо известен интерес мастера к технике эмали, в которой Церетели работает с конца 1970 годов, и поиски в области которой развивает по следующим направлениям: увеличение числа цветовых тональностей, соединение ювелирного искусства эмали с монументальной формой, переход от плоскостности к объемно-пространственным структурам и выход эмальерного произведения в реальную среду.

Символично, что впервые скульптор включил монументальные картины в технике перегородчатой эмали в состав скульптурных композиций, посвященных авангардистам XX века – Казимиру Малевичу (2013)  и Василию Кандинскому (2013). В обоих из них в технике эмали исполнены фрагменты знаковых работ этих легендарных художников. Присутствие эмалевых монументальных частей в составе композиции из бронзы подчеркивает художественную индивидуальность автора, широту его творческих устремлений. По сути, мастер соединил портретное изображение и декоративное начало, которое в монументальной пластике имеет большое значение, одновременно превратив эти произведения в символы вследствие заключенной в них обобщающей силы.

Подводя итог рассмотрению трех обширных пластических циклов Зураба Церетели – истории Российской государственности, образов святых и галереи «Мои современники», можно утверждать, что в истоках их создания лежит отклик скульптора на запросы современного общества. В них отразилась атмосфера нынешнего переломного времени в стране, которое характеризуется огромным интересом людей к своему историческому прошлому, повышенным вниманием к традициям, в силу известных причин прерванным на десятилетия, морально-нравственным кризисом, отсутствием авторитетов среди современников, способных объединить разобщенных и разочарованных людей. В своих «Заметках об искусстве» один из ярчайших скульпторов своего времени Иван Шадр писал, что «самое важное для художника – отразить духовную сущность эпохи».

Годы спустя в продолжение этой мысли скульптор Михаил Аникушин подчеркивал: «Искусство всегда требует переживания, осмысления; поверхностная злободневность не дает подлинного образа сегодняшнего дня. Изобразительное искусство – “фотофиксаж”, оно сродни философии, его область – не беглые поделки, но реалистическая картина, образ Времени». Зураб Церетели смог четко уловить настроение современности на рубеже двух веков и, согласно своему мировоззрению, предоставил ответы на вопросы, волнующие общество, создав пластический образ своей эпохи.