Александр Сергеевич справедливо расставил имена полководцев, принесших России победу в полтавской битве 27 июня 1709 года. 28 сентября 1708 года было ознаменовано победой в битве при деревне Лесной (восточнее Могилева), которую Петр I назвал «матерью Полтавской победы». Именно там, при участии генерала Боура, русскими был захвачен военный обоз из 7 тысяч телег с порохом и вооружением, спешивший на помощь Карлу ХII под Полтавой. Шведский король фактически остался без артиллерии в своём генеральном сражении. Решили исход главной баталии всей Северной войны (1700-1721) сто два орудия, искусно расставленных Яковом Брюсом.

Шведский король опрометчиво повел своих брабантов в психическую атаку на четыре русских редута. Подняв на носилках раненого короля, шведы ринулись в штыковой бой. Безумцам, вооруженным холодным оружием, отвечали картечные залпы русских бомбардиров. Девять тысяч удальцов, одетых в желто-голубую форму, прорвали первые три редута, но почти все полегли на сырую землю, словно подкошенные колосья. Русская пехота, руководимая Б.Шереметевым, и кавалерия во главе с А.Меншиковым завершили основную работу Я.Брюса. Царь Петр молодцевато гарцевал на своей любимой кобыле Лизетте, находясь за четвертым редутом, и горделиво помахивал простреленной треугольной шляпой.

- Что делать с убитыми? – спросил его командующий артиллерией.
- Покидать всех в болото! – хладнокровно ответил царь и начал откупоривать шампанское, припасенное для пленных шведских генералов.

Такой же радостный день свел вместе этих великих людей ровно через двенадцать лет 30 августа 1721 года. Яков Вилимович был отправлен царем в Швецию, где он заключил чрезвычайно выгодный для России Ништадтский мирный договор. Брюс оказался блестящим дипломатом, добившийся после окончания Северной войны присоединения к России Эстляндии, Лифляндии, Ингрии и части Карелии с городом Выборгом. Петр узнал об этом 4 сентября, когда совершал морскую прогулку близ Лисьего носа в Финском заливе. Завидев посланца Брюса с доброй вестью, царь приказал горнисту сигналить, что есть мочи, а матросам - салютовать из трех орудий, установленных на царской яхте.

- Виват, виват, виват! – непрестанно неслось над волнами.

Якову Брюсу, не носившего до сих пор придворных титулов, было присвоено звание графа, пока еще не прижившегося в России. «Ничего! – растроганно сказал Петр Алексеевич. – Теперь ты будешь именоваться: русский граф!» Не обидел Государь и самого себя. Сенат единогласно присудил ему высочайшие титулы Императора и Отца Отечества. Кроме того, он стал отныне именоваться не просто Петр I, а Петр Великий.

Мы рассказали о двух звездных часах Якова Брюса, этого во многом необычного, даже странного человека. Большую часть жизни он провел как затворник, отдав все свои силы науке и просвещению России; он никогда не карабкался по служебной лестнице вверх; не стремился занимать слишком высокие места. Его главная страсть – наука. А занимался он ею в основном в Москве, в стеклянном куполе на Сухаревой башне.

Яков Вилимович нередко уезжал в родовое гнездо в Калужской губернии, где охотно общался с крестьянами; спустя десятилетия мужички охотно рассказывали о своем удивительном барине, занимавшемся «чернокнижием» и творившем небывалые на Руси чудеса. Здесь, конечно, много нелепых выдумок; но, как говорится, нет дыма без огня.

С гравюр петровского времени на нас смотрит худощавое, с волевыми складками умное лицо нашего героя; твердый подбородок выдает в нем сильную личность; выражение величия и надменности намекают на высокое аристократическое происхождение. По некоторым сведениям, Яков Брюс приходился весьма отдаленным потомком старинного королевского шотландского рода.

Брюс не заискивал перед Петром I, ничего не просил, фактически вел себя с ним почти на равных. Царь, конечно, мог и приказать, и прикрикнуть на своего генерала, но откровенно побаивался его «колдовских» чар. Яков Вилимович, отдадим ему должное, от службы никогда не уклонялся, быстро и четко выполнял все указания. Он участвовал в Великом русском посольстве по многим странам Европы. Он привез из Англии своих неоценимых помощников: астрономов, математиков и мореплавателей Фарвардсона, Гвина и Греса, которые вместе с Леонтием Магницким, были первыми учителями молодых русских капитанов, проходящих обучение в Навигационной школе на Сухаревой башне. За пятнадцать лет работы под руководством Я.Брюса было выпущено в свет 517 совсем еще юных, русских моряков. Это были почти что мальчики, прошедшие путь от юнг до капитанов больших кораблей.

Марш играйте на гребенке!
Мы идем в поход!
В барабан упругий, звонкий
Джонни громко бьет.
Джек командует войсками,
Питер держит тыл.
Левый, правый! Взмах руками!
Каждый в битве был
Любоваться можно нами
На любом смотру.
И салфетка, наше знамя,
Вьется на ветру.

                                   (Р.Стивенсон, «Марш»).

Первые в России морские карты были составлены на Сухаревой башне. Сюда, для географических занятий, был доставлен с Ивановой колокольни голландский медный глобус, семью футами в поперечнике, изготовленный под руководством знаменитого географа Вильгельма Блео и подаренный голландцами отцу Петра I Алексею Михайловичу. На верхнем этаже Сухаревой башни находилась огромная палата, освещенная с трех сторон большими светлыми окнами. Поначалу этаж назывался Рапирной залой, где с будущими моряками проводил занятия мастер фехтования рыцарь Грес. Но главным полем для занятий молодых воспитанников было ночное небо, освещенное звездами, помогающими кораблям находить свой путь в море.

Существует также предание, что по ночам в рапирной зале собирались тайные собрания «Нептуна» - первой в России масонской ложи. Ее председателем был Франц Лефорт, надзирателем царь Петр, оратором священник Феофан Прокопович. Членами в масонской ложе состояли Брюс, Форвардсон, Гвин, Грес и Магницкий. Там же, в Сухаревой башне, была открыта для широкого пользования обширная библиотека на разных языках, а также музей иностранных достопримечательностей, своего рода кунсткамера. Иногда из Данцига приезжала немецкая актерская труппа, знакомившая молодых моряков с пьесами Шиллера, Софокла и других великих авторов.

После перевода навигационной школы из Москвы в Петербург в Сухаревой башне вплоть до 1802 года размещалась Адмиралтейская контора, а также Арифметическая и Географическая школы. Сам Яков Вилимович не хотел надолго заживаться в Северной столице. Там его отвлекали от серьезных дел придворные интриги и, столь любимые царем, шумные развлечения. Брюс постоянно стремился к Москве – к сосредоточенной научной работе.

Так именно совпало, что в год Полтавской победы, в 1709 году, стал выходить знаменитый «Брюсов календарь» - издание, имеющее некоторую аналогию с «Катренами» Мишеля Нострадамуса. Нет уверенности, что все опубликованное в календаре принадлежит перу знаменитого ученого. Но Брюс, безусловно, был его редактором, определяя направление издания. Все, что сюда входило, имело справочные и научно-технические проблемы. Здесь также использовались астрологические пособия И.Загана и В.Гилдебранда. Первое издание календаря-пособия (его можно назвать и месяцесловом) было отгравировано на медных пластинах В.Киприяновым и отпечатано на шести больших листах в учрежденной В.Брюсом Московской гражданской типографии.

По замыслу ученого, календарь был первоначально рассчитан на сто лет, то есть с 1709 по 1809 годы. Но уже в ХIХ это популярное издание было продолжено вплоть до 2000 годов. Брюса давно уже не было на свете, но дело, носящее имя ученого, продолжалось его последователями.

Календарь – от начала и до конца – состоял из двух частей: справочной и предсказательной. Он содержал многочисленные полезные сведения. Справочная часть включала таблицы, карты, координаты звезд, расчеты церковных праздников, лунные календари, сведения для работающих в сельском хозяйстве.

Астрономические, экономические и политические календари менялись от издания к изданию. Прогнозы включали данные о погоде, предсказания для людей, родившихся в те или иные годы; предсказания, касающиеся грядущих войн и перемен в царствованиях. Но Брюс, в отличие от Нострадамуса, за редким исключением не решался выйти за рамки привычных ему представлений. Он даже не мог помыслить о возможной в России перемене от монархии к республике. В 1917 году (предсказание 1875 года) календарь предсказывает: «кровопролитная война между просвещенными народами; рождение принца, любезного своему отечеству; заключение союза между некоторыми российскими областями». Именно так знаменитый ученый из своего будущего пытался приносить пользу своим потомкам - россиянам. Некоторое смущение вызывает у современных читателей предсказание на 1989 год, когда, согласно В.Брюсу, в России должно произойти «великое злоумышление».

Пусть каждый читатель судит обо всем сам по «Хронике российской истории» (справочник Ф.Конта, Сорбонна, 1994):

26 марта 1989 г. – Б.Ельцин избран депутатом, а затем и президентом подавляющим числом голосов, начинаются кровавые события в Тбилиси, Вильнюсе, Баку, Карабахе, Средней Азии, идет развал Советского Союза; а в самом конце этого «проклятого» 1989 года – 14 декабря умирает академик А.Сахаров.

И в заключении, я хочу рассказать об одной истории, записанной в 1920-е годы московским краеведом Е.Барановым. Народные байки об ученом-чародее Брюсе ходили в народе на протяжении трехсот лет, в них неизменно участвовал и царь Петр I, предстающий не самой доброй фигурой, но неизменно, по справедливым представлениям русских людей, в столкновении этих двух героев моральную победу одерживал Я.Брюс.

На одной из ассамблей в царском дворце в Петербурге ученый-чародей устроил шуточное наводнение. «Потоп! Потоп!» - закричали все дамы и генералы. И только Петр I понял, что Брюс это делает так – для отвода глаз.

- Прекрати эти штуки, пьяная твоя морда, - приказал царь.
Брюс махнул рукой: и стало везде сухо. И только барыни стоят с задранными подолами.
- Ты моих гостей осрамил, - говорит Петр I.
- А, по-моему, они не гости, - отвечает Брюс, - а чистый сброд.
И так у них слово за слово пошло: царь рассердился.
- Я, - говорит, - завтра тебя в Москву отправлю. Нечего тебе среди дураков быть, ты один у нас умный. Живи в своей Сухаревой башне!
А Брюсу только того и надо. Не успел наутро Петр глаза продрать, а его главный умник уже сидит на своей стальной птице, заводит мотор.
- Стой, Брюс! – кричит ему царь. Выхватил пистолет – бах-бабах – прямо в Брюса.
Только пуля отскочила, попала Петру в его ботфорту, чуть самого царя не убила. А ученый-чародей взмыл в небо птицей.

- Слава тебе, Господи, - говорит православный народ, - унесли черти Брюса подальше от нас.
А, когда прилетела стальная птица в Москву, москвичи на площади столпились, смотрят вверх: «Вот принесла Брюса нелегкая!» А карманники у них по карманам шуруют. Вот и стал Брюс с тех пор, как и прежде, в Сухаревой башне по науке работать. Только Петр разрешил ему над Москвой летать по ночам, чтобы жулики днем православному народу карманы не обчищали.

История «русского Нострадамуса» и его знаменитой Сухаревой башни, хранившей в своих тайниках и подземельях неслыханные тайны, продолжалась и в ХХ веке. А самым ярым поклонником великого изобретателя и знатока мировых тайн был сам товарищ Сталин. На самом деле, Иосиф Виссарионович был чародеем похлеще самого Брюса. Напрасно думают, что Сухареву башню сломали по плану реконструкции Москвы Лазаря Кагановича. Это сам вождь хотел заглянуть в самые затаенные ее тайники.

В ночь с 11 на 12 июня 1934 года закончилась разборка Сухаревой башни. Очевидцы, очень старые люди, рассказывают, как по битым черепицам в лунную ночь вышагивали два человека в хорошо начищенных сапогах. Один все покуривал трубочку и лукаво усмехался.

- А что, Лазарь Моисеевич, - сказал он, - разве нет таких крепостей, которые бы не сдавались большевикам?

Вождь разгадал многие загадки Якова Брюса. Главное, о чём он узнал, что человек принадлежит не только земле, но в основном и далеким звездам, от которых он когда-нибудь узнает великую тайну своего бессмертия. И в ближайшие годы после сноса Сухаревой башне по приказу генсека стали возводиться семь небоскребов, упиравшиеся остроконечными шпилями в голубое бездонное небо. Это был первый шаг к решению одной из головоломок Брюса.