Никто из нас не вырастает окончательно из любви к кукольным домикам или из любви – в основном в форме любования – к сидению под столом. Жизнь в палатке или на лодке – две взрослые формы игры в "свой домик". В обеих есть притягательность миниатюрной сени, исключающей внешние элементы посредством одной узкой полоски над головой и усиливающей чувство безопасности во враждебном мире.
Менее непосредственная, но более распространенная любовь - к миниатюрным моделям домов. Многие помнят невероятную популярность Кукольного дома королевы Мэри (творение сэра Эдвина Лаченса, подаренное им королеве в 1924 году – Е.В.), который демонстрировался с благотворительной целью между войнами. Крошечный коттедж, который жители Уэльса подарили принцессе Елизавете, обладал тем же очарованием.
В идее уменьшенного сооружения есть мощные чары. "Маленький домик" - слова, трогающие сердце, "большой дом" - сочетание, годное для тюрьмы или исправительного заведения. Увеселительные дома всех видов часто называются уменьшительно: Casino, bagatelle, brothel - все это слова с уменьшительными суффиксами. "Любовное гнездышко", ‘love in a сottage’ (название фильма 1940 года - Е.В.), 'little grey home in the west' (название песни, написанной в 1911 году – Е.В.), 'bijou residence' - все эти обороты и штампы призваны напоминать нам об исключительной привлекательности "маленького домика". Однако мы должны строго различать две стороны этой притягательности. В маленьком домике есть уютность – но также и церемониальность, обрядовость.
Психологи, интерпретируя его символизм, подчеркивают именно уютность. Но для нас более важна идея церемониальности – изящества и покоя внутри в противовес дикости и смятению снаружи. Обряд детского домика, как и его уют, мы вновь обретаем во взрослой игре – в серьезной игре, переплетенной с религиозными и социальными обычаями. Балдахин, сень над троном, надгробие, церемониальный покров над Папой или епископом во время процессии – все это не практичные приспособления, спасающие от пыли и дождя, а последствия, как мы только что видели, инфантильной регрессии.
Именно любовь к церемониальности маленького домика связывает все, о чем я говорил, с развитием архитектуры. Латинское слово, означающее «дом, здание» - ‘aedes’; слово для маленького домика – ‘aedicula’ , и в особенности оно применялось в классические времена к маленьким зданиям, функция которых была символической – обрядовой. Так называли святилище (shrine) в дальнем от входа конце храма, где помещалась статуя божества, – своего рода архитектурный балдахин в форме рудиментарного храма, завершенного фронтоном. Эдикулами называли также священные шкафчики – тоже миниатюрные храмы – в которых хранились лары, божества домов и дорог.