И, в самом деле, он пришел к власти в ночь с 11 на 12 марта 1801 года через свержение отца Павла I гвардейцами-заговорщиками. Златокудрый наследник с ночи до утра не смыкал глаз, прислушиваясь в зловещем Михайловском замке к страшному топоту сапог у себя над головой, в царской спальне. Под утро все было кончено: Павла забили ногами и задушили шелковым офицерским шарфом. Нашему голубоглазому херувиму пришлось занять престол. И выслушать циничные слова графа П.Палена: полно, мол, ребячиться, идите царствовать!

Легко сказать, царствовать. Ведь наследник мог спасти полубезумного отца. Мог, но не спас. И всякий раз ночью 11 марта – на протяжении 25-летнего правления – ему, словно принцу Гамлету, являлась тень убитого, императора-мальтийца. Отсюда частые слезы и мистические метания Александра, его попытки замолить несмываемый грех. Душевная коррозия, разъедавшая личность императора, наложила отпечаток на всю переполненную событиями эпоху. Вот самая меткая ему характеристика, данная поэтом:

Властитель слабый и лукавый,
Плешивый щеголь, враг труда,
Нечаянно пригретый славой,
Над нами царствовал тогда.
    (А.С.Пушкин, «Евгений Онегин»)

У Александра Сергеевича, всегда открытого и гармоничного, было много причин недолюбливать вечно изменчивого Александра Павловича. Прежде всего, они были несовместимы как личности. Молодой поэт ни на мгновенье не верил монарху, составлявшему множество вольнолюбивых прожектов. Чем либеральнее выглядели жесты, тем самовластнее были поступки царя-узурпатора. Недаром, много общавшийся с ним Наполеон сказал о нем: он монарх, рожденный мечтать, а не действовать.

Рядом с Александром I в разные годы его правления находились великие полководцы М.Кутузов (1745-1813), П.Багратион (1765-1812), М.Барклай-де-Толли (1761-1818), гениальный реформатор М.Сперанский (1772-1839), мудрый духовный пастырь Московский митрополит Филарет Дроздов (1782-1867). Я умышленно оставил за скобками этого блистательного ряда всесильного временщика графа А.Аракчеева (1769-1834), который на протяжении эпохи царствования Александра I оставался мрачным ее символом.

Однако сейчас самое время дать хронологию исторических событий с 1801 по 1812 годы:

1801 – восшествие на престол Александра I;
образование Негласного комитета, в который вошли друзья его юности Н.Новосильцев, П.Строганов, В.Кочубей, А.Чарторыйский вместе с которыми обдумывались проекты реформ;
в числе первых либеральных указов: упразднение пыточной Тайной экспедиции, отмена пыток, запрет печатать объявлений о продаже крепостных;
1803 – начало Александровской реформы образования, которое стало бесплатным и бессословным;
к концу царствования в стране насчитывалось 7 университетов, 48 гимназий, 337 училищ;
издан Указ о вольных хлебопашцах: помещики получили право отпускать крепостных вместе с земельными наделами;
1807 – реформатор М.Сперанский становится главным советником Александра I;
1808 – царь назначил А.Аракчеева военным министром, М.Сперанский переведен в комиссию по составлению законов;
Александр I начал русско-шведскую войну, а после взятия крепости Свеаборг, Финляндия присоединена к России;

1809 – М.Сперанский создает проект преобразований, которые должны установить в стране конституционную монархию;
царь подписывает указ об обязательном высшем образовании для лиц, претендующих на руководящие посты в государстве;
помещики лишаются права ссылать крепостных в Сибирь;
1810 – Император учреждает новый орган исполнительной власти - Государственный совет, секретарем которого становится М.Сперанский, но одновременно назначает А.Аракчеева главой военного департамента;
1811 – Капитуляция турецкой армии, окруженной на берегу Дуная М.Кутузовым, - Турция запросила мира;
М.Сперанский перестраивает работу министерств и завершает финансовую реформу, действия его вызывают сопротивление со стороны силовиков – А.Балашова, Г.Армфельда, А.Аракчеева, в зависимости от которых находится император;
1812 – великий реформатор М.Сперанский оболган, обвинен в шпионаже в пользу Наполеона, отправлен царем в ссылку;
тем временем армия французского императора вторгается в пределы России, начинается Отечественная война русского народа против оккупантов.

Из всех фигур, направлявших ход российской истории, нам особенно интересны две: Михаил Сперанский и Михаил Кутузов, они выразили свою эпоху ярче самого императора.

«Александр стоял на рубеже двух веков, резко между собой различавшихся. XVIII столетие было веком свободных идей, разрешившихся крупнейшею революцией. ХIХ век, по крайней мере, в первой своей половине, был эпохой реакций, разрешившихся торжеством свободных идей. Эти перемены настроений должны были создавать своеобразные типы». (В. Ключевский).

Михаил Михайлович Сперанский – сын бедного приходского священника из села Черкутино близ Владимира. Русский самородок совершил головокружительную карьеру, работая не на себя, а на отечество. Он учился во Владимирской семинарии, в духовной школе Александро-Невской лавры, овладевая древними и западными языками, оттачивая свой природный аналитический ум. Пасторское служение Михаил сменил на гражданскую службу, став секретарем сначала у В.Кочубея в Негласном комитете, а затем и у Александра Павловича. Примерно тогда же, в 1798 году, Сперанский женился на дочери английского священника Елизавете Стивенс. Он во всем стал англоманом, поселился на Малой Морской улице и каждое воскресенье собирал друзей на традиционный английский пудинг.

В 37-летнем возрасте ближайший советник царя едет с ним на дипломатические переговоры в Эрфурт (1808), знакомится с Наполеоном, изучает его Гражданский кодекс, не имеющего себе равных в стройности административной системы. Вот знаменитый диалог французского императора и российского госсекретаря.

Наполеон: «Как вам нравятся чужие края в сравнении с Россией?»
Сперанский: «Мне кажется, у вас лучше законы, но у нас лучше люди».

Это был ответ истинного патриота России. Михаил Михайлович прилагал титанические усилия, чтобы вывести Россию на уровень передовых европейских держав.

Он трудился с рассвета до заката. Из-под пера Сперанского выходит проект о разделении властей: на законодательные, исполнительные, судебные органы. Он предлагает также ввести выборность местного самоуправления – от уездов до губерний. Нещадно борется с коррупцией, вводя в стране финансовую дисциплину. Налоги, правда, возросли в два раза. К тому же, соискателям высших должностей при поступлении на службу, по требованию Сперанского, пришлось сдавать экзамены перед особой комиссией. Секретарь Государственного совета торопит Александра I ввести конституцию и отменить крепостное право.

В последний период деятельности Михаил Михайлович переживает глубокую личную трагедию. У его жены Елизаветы Стивенс открылась чахотка (падение кареты, ушиб груди). Болезнь с годами прогрессировала. И однажды, вернувшись после встречи с царем в Павловске, Сперанский нашел жену дома в Петербурге мёртвой.

Аракчеев, ненавидевший Госсекретаря за его образованность и ум, не упускал ни единого случая, чтобы доносить на него царю. Правда, сам временщик не крал, но все взяточники и воры дружно сплотились вокруг него. Реформы им явно мешали жить в свое удовольствие. Да и сам Сперанский дал повод к неудовольствию императора, о котором Михаил Михайлович неосторожно высказался вслух: все, что он делает, он делает, мол, наполовину. Придворные доносчики сразу сообщили, куда следует. Да еще и наплели от себя с три короба. И вот сфабриковано целое дело: Сперанского обвинили в шпионаже в пользу Наполеона.

Вот как примерно все происходило 17 марта 1812 года в Зимнем дворце, куда госсекретаря вызвали для собеседования с царем в его кабинете. Когда доложили о посетителе, император не покинул места за рабочим столом и даже не подал руки давнему помощнику. - Скажи, Михаил Михайлович, - тускло проговорил государь, - не имеешь ли ты чего против меня?

- Ничего!
- Ты мне все же скажи, если вспомнишь…

Два часа длилась эта скучная беседа. Наконец царедворцы увидели выходящего из кабинета измученного Сперанского. Вместо бумаг он пытался запихнуть в портфель свою измятую шляпу. Затем прошел к выходу, словно сквозь строй, посреди украшенных лентами и орденами придворных. А через минуту выскочивший из кабинета Александр I непривычно громко, чтобы слышно было всем, провозгласил:

- Во всем виноват Сперанский!

Государь поскакал на Фонтанку в дом Нарышкиных, где жила его вторая, по сути, главная семья – любовница Мария и дочь Софья. А Сперанский в тот же час застал в своем доме на Малой Морской министра полиции А.Балашова, производящего обыск. Увы, ничего такого, не нашлось. Уже под утро хозяина дома усадили в карету с офицером полиции, и понеслись версты: Арзамас, Муром, Болдино, Саров... место ссылки – Нижний Новгород, замененный позже Пермью. Так расстаются в России с ее умнейшими сынами.

Страх за свою жизнь, память об убийстве Павла I, заставляли императора идти на компромиссы с совестью и, он с легкостью предавал ближайших соратников, опасаясь тех, кого сейчас называют, представителями силовых структур.

Рядом с именем М.Сперанского стоит имя великого полководца М.Кутузова. Лучше А.Пушкина о нем еще никто не сказал:

Перед гробницею святой
Стою с поникшею главой…
Все спит кругом; одни лампады
Во мраке храма золотят
Столпов гранитные громады
И их знамен нависший ряд.

Под ними спит сей властелин, Сей идол северных дружин,
Маститый страж страны державной,
Смиритель всех ее врагов,
Сей остальной из стаи славной
Екатерининских орлов.

В твоем гробу восторг живет!
Он русский глас нам издает;
Он нам твердит о той године,
Когда народной веры глас
Воззвал к святой твоей седине:
«Иди, спасай!» Ты встал – и спас…

107 знамен и штандартов наполеоновской армии, ключи от 8 крепостей и 17 городов Европы были возложены русскими солдатами к гробнице любимого фельдмаршала, похороненного в 1813 году в Казанском соборе. Сюда же, незадолго до кончины, Кутузов отправил свой последний дар – сорок пудов серебра, отбитого казаками у отступающих французов. Михаил Илларионович завещал отлить из этого металла фигуры четырех евангелистов для алтаря.

За полвека жарких баталий старый полководец был весь изранен. Но одна рана, полученная в войне с турками, была особенно опасна: пуля прошла навылет через голову Михаила Илларионовича. Увидев эту рану, полковой хирург, воскликнул:
«Провидение оставляет этого человека для чего-то необыкновенного!»

Доктор оказался прав. Судьба хранила героя для того, чтобы он смог сразиться с Наполеоном. И первое сражение между ними состоялось – 20 ноября 1805 года при Аустерлице. Его иногда называют битвой трех императоров: Бонапарту противостояли русский царь Александр и австрийский император Франц. Ох, лучше бы их не было! На всякие попытки Михаила Илларионовича вмешаться в ход нелепых маневров, задуманных начальником штаба австрийцем Ф.Вейротером, царь твердил: «Не ваше дело!» Итог известен. Блестящий артиллерист Бонапарт выдвинул свои пушки на господствующие Праценские высоты. Армия союзников оказалась в положении расстреливаемых. А потерпевший поражение царь вступил в длительные дипломатические переговоры с французским императором.

Воспитанный под барабаном,
Наш царь лихим был капитаном:
Под Австерлицем он бежал,
В двенадцатом году дрожал,
Зато был фрунтовый профессор!
Но фрунт герою надоел –
Теперь коллежский он асессор
По части иностранных дел.
    (А.С.Пушкин, эпиграмма на Александра I)

Но вот пробил час Отечественной войны. И голубоглазый император не смог обойтись без помощи великого полководца. О событиях войны 1812 года написаны сотни томов; я не буду повторяться, живописуя подробности боев. В поле моего зрения остаются лишь главные фигуры: Александр I, М.Кутузов, П.Багратион, М.Барклай-де-Толли. Да еще военный министр А.Аракчеев. Узнав о вторжении Наполеона в Россию, преданный без лести пес прорычал:
«Какое мне дело до отечества, не в опасности ли государь?»

Остается добавить, что Багратион погиб геройской смертью на Бородинском поле, что Кутузов изгнал французов из страны и умер в прусском городке Бунцлау, что Барклай-де-Толли, возглавивший русскую армию с мая 1813 года, прошел через всю Европу, в марте 1814 года взял Париж и умер в 1818 г.

Эпоха Александра I постоянно напоминает нам о себе и в нынешнем XXI веке. В Москве я вижу Бородинскую панораму, в Петербурге – Александринский столп и Казанский собор, в Вильнюсе – собор Святой Анны, о котором Наполеон сказал: взял бы в руки и перенес в Париж! Кстати, литовская столица стала местом последней встречи Александра I и М.Кутузова.

9 декабря 1812 года царь едет в Вильно. Этот франт, при сильном морозе наряженный в тулуп и валенки, был теперь похож на ямщика. Но столица Литвы приветствовала его иллюминацией и салютом. 12 декабря, в день своего рождения, император возложил на грудь Михаила Илларионовича орден Георгия Победоносца I-ой степени. А на улицах города шло ликование, с вечера до утра раздавались крики русских солдат: виват, наш дедушка Кутузов!

Почти в те же дни и часы «непобедимый» Бонапарт, растеряв армию, драпал из России и завоеванных стран Европы. О, как он рассвирепел! Какими проклятьями осыпал русских!
«Мы отбросим эти татарские полчища в их страну с ее ужасным климатом. Пусть живут в своих ледяных пустынях, пребывают в рабстве, варварстве и разврате».

Но тиха лампада в келье отшельника, который молит в эту минуту Господа, чтобы он даровал России победу. Келья эта находится в глубине дремучего леса на Нижегородчине, где-то между Саровским монастырем и Дивеевской пустынью. Бог, конечно, услышал эту молитву, и даровал русским победу; а слова эти исходили из сердца великого святого - Серафима Саровского (1759-1833). Ни царь и никто из его министров не встречался с преподобным старцем. Зато святой привечал тысячи простых россиян. «Христос воскрес, радость моя!» - говорил он при встрече с каждым.

Мы продолжаем следить за событиями, которые последовали после изгнания французов из России:
1813 – русская армия, в которую прибыл Александр I, вступила в Берлин, Пруссия становится нашим союзником в войне с Бонапартом;
1814 – в середине марта при участии императора России состоялось подписание Парижского мирного договора, по которому Франция вернулась к своим границам 1792 года;
1815 – по инициативе Александра I образуется охранительный «Священный союз», объединивший Россию, Австрию и Пруссию; В Петербурге А.Пушкин, В.Жуковский и П.Вяземский создают кружок «Арзамас»;
1816 – в Петербурге создается тайное общество «Союз спасения» (позже «Союз благоденствия»); но в том же году, с благословения императора А.Аракчеев организует военное поселение в Новгородской и Херсонской губерниях;
1819 – М.Сперанский, освобожден царем из ссылки и назначен губернатором Сибири;
бунты в военных поселения против засилья «аракчеевщины» и их жестокое подавление;
1821 – создаются политические кружки «Южное общество» на Украине во главе с П.Пестелем и «Северное общество» в Петербурге во главе с Н.Муравьевым. В них ведется подпольная работа по конституционному переустройству страны. В планы Пестеля входит убийство Александра I;
1822 – запрет императором деятельности всех тайных обществ и масонских лож в России;
выход «Устава об управлении инородцами», подготовленного М.Сперанским;
1823 – Московский митрополит Филарет Дроздов по поручению царя составляет Манифест о назначении наследником престола Николая Романова и тайно хранит документ в Успенском соборе Кремля;
1825 – в Таганроге после сильной простуды, осложненной тифом, в возрасте 48 лет умирает император Александр I.

В начале XVIII века гениальный тиран Петр I совершил свой зверский рывок в Европу. Немка и вольтерьянка Екатерина II постаралась привить своим подданным европейский лоск. В конце того же века полубезумный мальтийский гроссмейстер Павел I старался вдохнуть в нацию холопов рыцарский дух. Наш голубоглазый Протей занял престол на границе двух веков, когда страны Европы путем революций и войн пришли к созданию единой индустриальной цивилизации. И теперь перед Россией, стремящейся не остаться навечно в Азии, стоял нелегкий выбор между привычным самодержавно-крепостническим строем и поисками новых форм социально-экономической жизни. Здесь у руля страны должен был встать титан, равный по масштабу Петру Великому. Но Александр I, как пишет В.Ключевский, по природным качествам был человеком средней величины, не выше и не ниже среднего уровня. Он не соответствовал масштабам эпохи. А это привело к несчастиям России и личной трагедии царя.

«В замке зажжены тысячи восковых свечей, но сырость наполняет залы таким густым туманом, что их рыжевато колеблющееся пламя лишь тускло мерцает в полумраке. Танцующие медленно двигаются в этой зыбкой мгле, и запотевшие зеркала бесконечно повторяют силуэты церемонно кланяющихся фантомов. Александр, окруженный хороводом этих призрачных видений, терзается зловещими предчувствиями. Ему кажется, что этим вечером вся Россия вовлечена в пляску смерти и будет кружиться до тех пор, пока ее не сметет ураганом».
(Анри Труайя, «Северный сфинкс»)

В сущности, внук принцессы Ангальт-Цербстской, сын принцессы Вюртембергской, муж принцессы Баденской был лишь формально повенчан с Россией. А душа его витала в туманных долинах Германии.

«Мой план – поселиться с женой на берегах Рейна, где буду жить спокойно частным человеком... престол не мое призвание... я отслужил 25 лет, и солдату в этот срок дают отставку».

Это строчки из писем, кричащие о желании императора сбросить с головы корону. Наверное, въезд в покоренный Париж на серой лошади Эксплис, подаренной Наполеоном Александру, стал вершиной его успеха и славы. За вершиной, как известно, следует пологий спуск, а иногда и крутое сошествие в пропасть.

Император слишком долго скитался между Парижем, Веной и Берлином, где занимался послевоенным обустройством Европы, дележом территорий, созданием охранительного «Священного союза», призванного укрепить монархические дома в Европе. Одновременно с этим, напуганный европейскими революциями, Александр I сворачивает прогрессивные реформы в России; он попадает в полную зависимость от державников и чиновников силовых ведомств.

Теперь уже плешивый щеголь не уставал целовать дамам ручки, флиртовал с маркизами, баронессами, шансонетками. В упоительном мефисто-вальсе, он стремительно летел под откос своего царствования. А о России почти забыл, куда безрадостно вернулся в июле 1814 года. Об этом странном его въезде в столицу рассказал декабрист И.Якушкин, увидевший, как перед мордой царского коня улицу перебежал какой-то мужик. Император тотчас дал шпоры и, обнажив оружие, кинулся на бедолагу. Это со шпагой на безоружного человека!...

«Александр думал, по-видимому, что западные народы созрели для правопорядка, но он сомневался, созрел ли для него русский народ. Тот патриотизм, который, по мнению многих историков, овладел душой монарха в 1812 году, был патриотизм особого рода. Любовь к России для Александра вовсе не отождествлялась с любовью к русскому народу. Русский народ – это тот дурашливый мужик, который всегда не вовремя появляется на дороге. Конституция уместна там, где вообще есть гражданственность, порядок, добрые нравы. В России этого нет. Он, Александр, хотел заняться этими хорошими вещами, но помешал злодей Наполеон».
(Г.Чулков, «Императоры»)

Нет, соучастие в отцеубийстве было несовместимо с миропомазанием на царство. А все мечты императора таяли в воздухе, как мыльные пузыри. Бросив в землю семена свободы, царь не дал им взойти. Едва разбудив глас народа, загнал его в подполье. Коловращением в пустоте можно назвать последнее десятилетие Александровского царствования.

Я обратил вдруг внимание на то, что никто из современников Александра I не запечатлел толком в своих прозаических сочинениях цельного облика русского царя. Но сохранился все же бюст, выполненный ваятелем Торвальдсеном. Эта скульптура в духе классицизма напоминает одного из римских императоров, более всего стоика Марка Аврелия. Русский царь предстал перед нами со своей неизменной любезной улыбкой, но лоб его пересекла суровая и жесткая складка. Двойственность души Александра I почувствовал и А.Пушкин, откликнувшийся экспромтом:

Недаром лик сей двуязычен;
Таков и был сей властелин:
К противочувствиям привычен,
В лице и в жизни Арлекин

Интересна и повесть Ф.Достоевского «Двойник», где главный герой чем-то схож с Александром I.

«На всех петербургских башнях, показывающих и бьющих часы, пробило ровно полночь, когда господин Голядкин, вне себя, выбежал на набережную Фонтанки, близ самого Измайловского моста, спасаясь от врагов, от преследований, от града щелчков, на него занесенных, от крика встревоженных старух, от охания и ахания женщин»

Я обращаю внимание на похождения петербургского чиновника, убегающего ночью от собственной тени. Казалось бы, что общего между титулярным советником и российским самодержцем? И Голядкин, и Александр, идя вдоль набережной Фонтанки, могли услышать за спиной шаги человека, семенящего по каменной мостовой. И для того, и для другого – это двойник. И здесь, и там - все та же река с домом Нарышкиных у парапета. Двоящиеся при луне предметы, полные неразгаданных тайн. Башенные часы, отсчитывающие навсегда уходящее время. А главное – страх одиночества. Не так ли метался, словно бедный чиновник, всесильный русский царь? Его бесконечные перемещения из города в город, его поездка в последний год жизни в Таганрог – это же бегство от самого себя. А его увлечения франкмасонами, иллюминатами, розенкрейцерами…

Считается, что Александр I сам был масоном, хотя документальных подтверждений этому не найдено. Но, во всяком случае, он разрешил в начале 1800-х годов открытие «Великой Директориальной ложи» в Петербурге и масонского общества «Евфония» в Риге. Далее события приняли совсем уже непредсказуемый оборот: назначенный царем в 1810 году министр полиции Д.Балашов решил придать этому вольнодумному движению казенный характер, он даже составил для масонов полицейские регламентации, призывающие их к неограниченному послушанию высокого начальства.

История, однако, сама расставила все по своим местам. В 1814 году квартировавшие во взятом Париже, русские офицеры охотно вступали в масонские ложи и тайные общества, существовавшие со времен Вольтера. Естественно, что в них процветал вольнолюбивый дух. А вернувшиеся через год в Россию, глотнувшие воздуха свободы, россияне очень скоро перешли от мистических и философских идей к революционной деятельности, ставившей своей целью свержение существующего самодержавия или к установлению конституционного строя. Так появились тайные общества. Всем известно высказывание М.Муравьева-Апостола: «Мы – дети 1812 года». Во всем этом, выразился особый романтический дух того времени, когда в одном кружке могли оказаться рядом писатели, философы, духовные служители, революционеры, консерваторы и даже будущие жандармы. Все они подпадали под обаяние века «просвещенного мистицизма». У нас этот век получил особый характер на фоне трагического контраста между победившей, но нищей и рабской Россией и побежденной, но достаточно богатой и свободной Францией (как и всей Западной Европы).

Эту двойственность положения, наверное, острее всех ощутил Александр I. Император, побывавший во многих европейских странах, увидел плоды вольности и просвещения, к которым он призывал. Но, начавшиеся вслед за наполеоновскими войнами, восстания в Испании, Греции, а также на юге Италии, быстро его отрезвили. Царь увидел, как под влиянием народного возмущения, шатаются троны, рушатся династии, «революционная зараза» готова была перекинуться и в страну, где он правил. И Александр Павлович очень быстро пришел к пониманию с теми, кто предлагал «подморозить Россию», то есть, замедлить ход естественной истории. А среди наиболее консервативных деятелей оказался и знаменитый Карамзин, обещавший в случае отмены крепостного права уехать из России в Константинополь.

Александр I, напуганный за свой трон и свою жизнь, в августе 1822 года наложил запрет на деятельность всех масонских лож и тайных обществ. Вольнолюбивый юноша-мечтатель превратился в гонителя-реакционера. А в душе этого переменчивого и слабого человека поселился неизбывный страх. Он с головой погружается в мистицизм, ищет в нем спасения и забвения.

На волне высокого патриотического подъема страны в послевоенное время высоких проектов и мечтаний, просвещенность Александра I быстро слабеет. Царь приходит к увлечению сначала идеей «Священного союза» - расплывчатой христианской любви, способной объединить все страны Европы, нелепой и безжизненной выдумки мистической баронессы Варвары-Юлии Крюденер. А затем, и к средневековому духовному изуверству, проводником которого встал полуграмотный отец Фотий, стращавший слабонервного Александра скорым наступлением конца света и адскими муками. Все это не помешало бесноватому иеромонаху по протекции графа Аракчеева стать настоятелем Юрьевского монастыря близ Новгорода.

Напрасно считают, что к раздвоению ума и души Александра причастна его великая бабка. Она, дескать, заставляла любимого внука половину времени проводить в Гатчинской кордегардии, на учениях и стрельбах у отца; а остальные часы и дни – в Царском Селе или Зимнем, где наследник трона вел ученые беседы со швейцарским педагогом Лагарпом или веселился на балах. Возможно, корень болезни – в российских просторах, разделенных между Европой и Азией; а также в двуязычии нации, говорящей на двух языках: дворянство – по-французски, а простой народ – по-русски. Вот и Александр I вечно разрывался между сторонниками державной власти и либеральными реформаторами, между традиционным православием и новомодными мистическими учениями.

При уходе в болезнь двойничества Александр Павлович, как и герой Ф.Достоевского, был человеком обидчивым и ранимым, соединившем в своем втором «я» все подленькое и житейски ловкое, что приходило ему в фантазию.

Сфинкс, не разгаданный до гроба
О нем и ныне спорят вновь;
В любви его роптала злоба,
А в злобе теплилась любовь.

Дитя осьмнадцатого века,
Его страстей он жертвой был:
И презирал он человека,
И человечество любил.
    (П.Вяземский, стихи 1830 года)

Чтобы до конца понять эту болезнь императора, надо постичь его нелепую и необъяснимую дружбу с Алексеем Андреевичем Аракчеевым – мрачным и примитивным двойником. Если кого-то он приближал к себе лишь на время, с этим изувером царь дружил с юности до последнего дня. «Какое мне дело до отечества, не в опасности ли государь?» - эти слова Аракчеева объясняют все. Александр I, пришедший к власти через отцеубийство, всю жизнь трусил и слишком нуждался в надежном телохранителе.

Сохранился рассказ о том, что один крестьянин из аракчеевского поместья в селе Грузино, чтобы извести колдовством мучителя, носил под рубашкой на теле засушенную летучую мышь. Разведав об этом, Алексей Андреевич засек крепостного насмерть.

Иногда мне кажется, что царь, как и тот неграмотный мужик, носил нетопыря Аракчеева у самого сердца. Чего только стоит чугуевская бойня (1819) в одном из военных поселений на Украине. Здесь взбунтовавшихся людей проводили сквозь строй тысячами, человеческие тела по милости временщика превращали в кровавое месиво. А что же Александр I? Он плакал на груди Аракчеева, приговаривая: я знаю, мол, чего это стоило твоему чувствительному сердцу. Вот она царская мечтательность: конституция, братство людей… и шпицрутены.

Аракчеев с самого начала дружбы с Александром в гатчинских казармах – еще при жизни Павла I – выглядел далеко не молодым человеком. Он как бы застыл в пятидесятилетнем возрасте. Был жилист, костляв, сутул. Ходил в поношенном зеленом артиллерийском мундире, на котором у самого ворота болтался портретик императора Павла. Это был заскорузлый чиновник, наводящий на всю смертельную скуку. Он дорос до поста военного министра. Впрочем, и этот пост не был ему нужен. Александр I обеспечил Аракчеева своими чистыми бланками, заверенными печатями и подписями. Сюда временщик мог заносить все: высокие чины, ордена и, кому следует, - каторгу.

Всей России притеснитель,
Губернаторов мучитель
И Совета он учитель,
А царю он – друг и брат.

Полон злобы, полон мести,
Без ума, без чувств, без чести,
Кто ж он? Преданный без лести,
Бляди грошевый солдат.
    (А.С.Пушкин, эпиграмма на Аракчеева)

Принято считать, что всем зверствам, происходившим в военных поселениях на Украине и в Новгородской губернии, мы обязаны исключительно царскому временщику Алексею Андреевичу. Увы, это не так! Аракчеев был лишь исполнителем монаршей воли.

«Я друг царя, - любил говаривать бывший гатчинский капрал. – На меня можете жаловаться только Богу».

И он скручивал солдатам и унтерам носы, вырывал с мясом усы, наслаждался мучительством.

Однажды в руки Александру I попала книга француза Сервана о пользе военных поселений на границах государств. Царь тотчас же распорядился перевести это сочинение и отослать «сердечному другу». А кому, как ни Аракчееву, надлежало применить палочную систему не только в армии, но и среди крестьян. Нельзя ли сделать так, чтобы военная дисциплина восторжествовала на гражданке? Пусть землепашцы встают по звуку трубы и идут запрягать скотину в поле. И вот в 1816 году в Новгородской губернии, где находилось имение Аракчеева, целая волость была обращена в военное поселение. Всех мужичков обрили, одели их в мундиры, обучили муштре. Здесь же расквартировали батальоны регулярного войска. Избы и плетни снесли. А по всей округе, которую мог охватить взор, поставили новенькие казармы. Все в этих поселениях было расчерчено по линейке.

Глаз императора, часто навещавшего Грузино, не мог не нарадоваться. Царь переезжал на пароме через Волхов, откуда издали виднелись белые сторожевые башни. Далее открывалась дивная панорама: однообразные розовые домики под зелеными крышами; гладкие, покрытые кирпичной крошкой дороги, удобные для кавалерии; аккуратно подстриженные деревья и кустарники. Во всем соблюдался образцовый марафет. Щелкая каблуками, поселяне подносили царю хлеб-соль.

- Здорово, мужички! – восклицал Александр Павлович.
- Здравия желаем, ваше величество! – хором отвечали хлебопашцы.

Поговаривали, что в этих краях женихи и невесты ходили строем и выбирали для себя суженых по приказу командира. Свадьбы игрались под звуки трубы и барабана.

«Да, народ мой просто блаженствует, - думалось мечтательному царю. – Все сыты, обуты в сапоги, думать ни о чём не надо»

. А на каждом углу были прибиты таблички, регламентирующие правила кормления свиней, метения улиц, вставления стекол.

Но вот беда: народ оказался неблагодарным! Казалось, поначалу все шло хорошо. В военных поселениях к концу благословенного царствования была расквартирована треть армии. На одной только Украине среди вишневых садов царь и Аракчеев расположили на постой 36 батальонов пехоты и 249 эскадронов кавалерии. В северной губернии числилось 90 батальонов пехоты. Временщику за счет совмещения военной муштры и крестьянского хозяйствования удалось скопить капитала на 50 миллионов рублей. Живи да радуйся! Но в 1819 году в Чугуеве начался бунт. Алексей Андреевич сразу же со свистом пустил в ход шпицрутены. Забивали, как правило, насмерть.

«Батюшка, ваше величество, - жаловался царю Аракчеев, - происшествия, здесь бывшие, меня очень расстроили, я не скрываю от вас, что несколько преступников, самых злых, после наказания умерли. И я от всего оного начинаю уставать».

Здесь есть над чем задуматься. Рука инквизитора и палача, в самом деле, не знала передыха. И Александр I, нежно любивший друга, ему сочувствовал.

«Военные поселения, - провозгласил император, - будут существовать, хотя бы для этого пришлось выложить трупами всю дорогу от Петербурга до Чугуева».

Это была химера, пришедшая еще из петровских времен. Подданных великой державы, оказывается, можно облагодетельствовать путем зверств и насилий.

И поэт не случайно обращается к вольности, как к своей музе:

Открой мне благородный след
Того возвышенного галла,
Кому сама средь славных бед
Ты гимны смелые внушала.
Тираны мира! трепещите!
А вы, мужайтесь и внемлите,
Восстаньте, падшие рабы!
    (А.С.Пушкин, ода «Вольность»)

Но сам Александр I считал, что именно фигура русского монарха сплотила все сословия России и привела к победе над Наполеоном. А его политика «противовесов», в конечном счёте, привела к необходимости сделать выбор: царь отдалился от либералов-реформаторов и приблизил к себе реакционеров-державников. Так-то оно было солиднее и давало личную безопасность. Его интимный кружок, составленный из друзей юности, распался. А вернувшемуся из ссылки М.Сперанскому больше не на кого было опереться. В стране процветала чудовищная коррупция, из 52 губернаторов, по словам реформатора, набиралось от силы пятеро честных.

Темная тень А.Аракчеева нависла над страной. Всем творческим людям, помышлявшим о благе отечества, словно перекрыли кислород. Мыслящие граждане были решительно настроены против властей; и только жадные карьеристы толпились вокруг трона. Временщик императора получал прозвища «змея-Горыныча», «ядовитого тарантула», «злого гения». Его ненавидели буквально все – от крепостных до придворных. Но никому и в голову не приходило, что это и есть двойник Александра I, его черный человек.

Польская графиня Анна Потоцкая в своих мемуарах по-женски тонко подметила главные черты императора. Она уловила его неуверенность в себе, слабость и нерешительность, его осанка была скорее элегантной, чем благородной, его чрезмерная учтивость казалась банальной, слишком узкий мундир стеснял его движения, а возвышенный, напыщенный разговор не содержал ни одной глубокой мысли. Польской аристократке, племяннице последнего короля Речи Посполитой, временами представлялось, что перед нею не монарх великой страны, а заурядный офицер.

«Если бы сторонний наблюдатель, который имел случай ознакомиться с русским государственным порядком и с русской общественной жизнью в конце царствования Екатерины II, потом воротился бы в Россию в конце царствования Александра I, он не заметил бы, что была эпоха правительственных и социальных преобразований; он не заметил бы царствования Александра».
(В.Ключевский).

Добавлю, что путешественник заметил бы лишь появление университетских карцеров, где наказанные студенты сидели бы в них, по приказу начальства издевательски обутыми в лапти. А еще он обратил бы внимание на бесчисленные доносы, повсеместно вошедшие в моду по всей России. Аракчеевские шпионы доносили о готовящемся заговоре. «Не мне их судить» - ответ царя. Он предлагал оставить все, как есть. Декабристы хотели отменить крепостное право, ввести конституцию, ограничить самодержавие. То есть добивались того, с чего он сам начинал свое благословенное царствование. Получалось так, что первым декабристом был сам царь, и судить ему надо было само себя. Отсюда – пароксизм воли. А также понимание того, что упустил время, отпущенное на преобразование страны. Он ясно понимал, что ему незачем царствовать и жить. Цветущий, находящийся в расцвете физических сил, 48-летний государь оказался на краю духовного краха. Царь предчувствовал близкую кончину и приказал кучеру Илье заложить карету для последней в жизни поездки – в Таганрог.

Последний год правления Александра I переполнен трагическими, даже апокалипсическими событиями и для России, и лично для царя. Во всем этом император видит знаки Божьего гнева, расплату за свой нечестивый приход к трону.
Сначала умерла 18-летняя любимая дочь Софи, родившаяся от М.Нарышкиной.
На грани жизни и смерти оказалась императрица Елизавета Алексеевна, заболевшая чахоткой.
И, наконец, 7 ноября 1824 года над Петербургом разверзлись небесные хляби, со стороны Невы вздулись водные валы – и на несчастный город обрушилось доселе невиданное наводнение. Было разрушено 324 дома, утонули сотни горожан, даже Зимний дворец оказался посреди водоворота.

- Это все за грехи наши! – каялись люди.
- Нет, за мои, - задумчиво молвил монарх.

Осада! приступ! Злые волны,
Как воры, лезут в окна. Челны
С разбега в стекла бьют кормой.
Лотки под мокрой пеленой,
Обломки хижин, бревна, кровли,
Товар запасливой торговли,
Пожитки бледной нищеты,
Грозой снесенные мосты,
Гроба с размытого кладбища
Плывут по улицам! Народ
Зрит Божий гнев и казни ждет.
    (А.С.Пушкин, «Медный всадник»)

Таганрог, куда Александр I привез лечить (а вернее, умирать) императрицу Елизавету Алексеевну, оказался прескверным городишкой. Из маленьких окон их дома, выходящих на грязный двор, совсем близко было видно море. Когда ветер дул со степи, илистое дно обнажалось и наполняло воздух зловониями. В тихие дни приходил туман, пахнущий могильной сыростью. Что и говорить, в такой атмосфере оставалось только умереть.

13 сентября 1825 года царь приехал в Таганрог.
19 ноября 1825 года там же умер.

А тело, умершего в ноябре царя забальзамировали и уложили в двойной саркофаг – свинцовый и дубовый. Траурное путешествие через всю страну длилось два месяца – с 29 декабря 1825 года по 28 февраля 1826 года. Гроб выставляли для прощания во множестве городов и весей. Усопшему салютовали из пушек и ружей, произносили трогательные речи, называли его ангелом.

Но точнее всех о монархе сказал Шатобриан в Париже:
«Он посеял зерна цивилизации, и сам же их затоптал».

6 марта 1826 года гроб с телом Александра I установили для отпевания в Казанском соборе – там, где спит великий М.Кутузов. Но открывать крышку гроба Николай I не разрешил. Кого там могли увидеть? Какой там скрывался человек?

На это через несколько лет ответил Н.Гоголь:

«Он улыбался заманчиво, был белокур, с голубыми глазами. В первую минуту разговора с ним, не можешь не сказать: какой приятный и добрый человек! В следующую затем минуту ничего не скажешь, а в третью скажешь: черт знает что!»